Храм Архистратига Божия Михаила был построен в 1819 году и в советский период окормлял верующих тридцатитысячного г. Фурманова (Середа) и еще 24 сел.

    После того как о. Леонтий начал служить в Михайловском, местный уполномоченный Совета по делам РПЦ сообщал в Москву: “возобновил службу находившийся за штатом священник Стасевич Лев Фомич (архимандрит Леонтий) - назначен в с. Михайловское Середского района. Прошу учесть в картотеке духовенства Ивановской области”.

    Пришел батюшка жить в Михайловское по назначению от владыки, но священник, служивший там в свой дом его не впустил. О. Леонтий поселился в холодной избе без печки и жил так целую зиму, обогревался он только “тушильником” ( гасилкой для углей ), а сам говорил: “Я в раю жил”.

    Прихожане Михайловского храма очень полюбили отца Леонтия. Он восстановил добрые отношения среди прихожан и членов церковного совета, наладил строгое уставное богослужение, причем, как вспоминают, служил каждый день. Поскольку сфера деятельности Михайловского прихода была очень большой (г. Фурманов и 24 села), о. Леонтий трудился непрестанно.

    Большая часть треб совершалась для жителей г. Фурманова, расположенного в восьми километрах от Михайловского. О. Леонтий останавливался там на квартире, принимал заказы на требы и совершал их в тот же день. Кто-то сообщил об этом местному уполномоченному по делам РПЦ и в Епархиальное Управление. Последовало замечание со стороны епископа. Церковная и советская власти не пришли к единому решению этого вопроса. Такое положение дел привело к тому, что о. Леонтий был вынужден несколько раз в день ходить пешком в Фурманов и обратно. В Фурманове заказ на требу сначала принимался, затем в Михайловском документально оформлялся, а потом, опять же в Фурманове исполнялся. Нечего и говорить, что для семидесятилетнего старца, не отличавшегося крепким здоровьем, такие “походы” были настоящим мучением.

    Несмотря на большую загруженность требами, о. Леонтий добился разрешения и провел ремонт всего храма, колокольни, храмовых пристроек и церковной ограды.

    Батюшке и в эти годы приходилось терпеть скорби от недоброжелателей, которых о. Леонтий раздражал своей требовательностью и бескомпромиссностью. Потоком сыпались анонимки в Епархиальное Управление. А отец Леонтий писал: “Треб очень много. Помогите. Ох, как меня ругают... анонимные письма сыплются. Слава Богу за все! Остаюсь очень благодарным за все. А может, кто хочет на курорт, то его к нам. У нас все готово - работы хватит. Архимандрит Леонтий. 13.03.60.”

    В конце 50-х годов на о. Леонтия посыпался поток клеветнических писем. В 1960 году практически каждый месяц в Епархиальное Управление поступало по несколько жалоб на о. Леонтия. Одно письмо пришло с указанием фамилии и адресов. Когда его проверили, то оказалось, что по указанным адресам такие люди не живут. На каждую анонимку о. Леонтию приходилось отвечать письменно. Так, в объяснительной от 30.01.60 г. он писал: “Слава Господу Богу! Жил и живу с собратьями в мире, всем и всеми доволен. Господь им судья! Жалоба не отвечает истине. Я не сержусь ни на кого”.

    3 мая 1960 года архиепископом Ивановским Иларионом батюшка был назначен членом епархиального совета. В 1960 г. 1 июня Святейшим Патриархом Алексием I о. Леонтий был награжден правом служения Божественной Литургии с открытыми царскими вратами до Херувимской песни, 13 августа утвержден в должности епархиального духовника, а в 1962 г. он претерпел великую скорбь.

    Еще раньше стали распространяться слухи о том, что о. Леонтия освободят от должности настоятеля по старости или переведут его на другой приход. Обеспокоенные верующие г. Фурманова написали 10.02.60 г. письмо владыке Илариону. В нем говорилось: “Наш город был до отца Леонтия, как при Лоте, весь развращен. А теперь по его святой молитве многих Господь обратил на путь истинный. Спаси его Господи, нашего дорого батюшку отца Леонтия, как истинного служителя - никуда его не отпустим. Весь город живет по его святым молитвам. Если у нас его возьмут, тогда мы осиротеем, как овцы, которые остались без пастыря и разбрелись в разные стороны. Просим Вас, дорогой наш отец, Преосвященнейший Владыко, не оставлять нас сиротами; оставьте нам отца Леонтия до самой его смерти”. А в другом письме говорилось: “За 7 лет его служения у нас мы утешались только его службой”. Отца Леонтия, ввиду всенародной любви, никуда тогда не перевели.

    Летом 1962 года два священника в корыстных целях оклеветали о. Леонтия, обвинив его в небрежном отношении к святыням. Владыка, бывший родственником одного из священников, запретил о. Леонтия в служении на месяц. Батюшка много плакал об этом: “Плачу и рыдаю, - говорил он, - шило в мешке не утаится, все выйдет наружу, все улетят”.

    Так оно и получилось. Священник, оклеветавший о. Леонтия на приходе долго не задержался и вынужден был покинуть его по причине нелюбви к нему прихожан. Когда прихожане, бывшие в неведении о случившемся, спрашивали его о том, где же отец Леонтий, он отвечал: “ В отпуске!”, хотя за все время своего служения о. Леонтий ни разу в отпуск не ходил. А через год владыку Илариона перевели в дальнюю епархию. Покидать Иваново ему пришлось на самолете. Действительно, “все улетели”.

    После месяца пребывания под запретом о. Леонтия в должности не восстановили, а отправили его в один из самых дальних и глухих в те времена приходов - в село Елховку Тейковского района. Отцу Леонтию было уже 78 лет.

Елховка.

     Свято-Введенский храм села Елховка был построен в 1827 году. С 1938 по 1945 г. богослужение в нем не совершалось. В 1962 г. приход являлся одним из самых бедных и отдаленных в Ивановской епархии. В Елховке отец Леонтий прожил всего один год, но память о его пребывании там местными жителями хранится до сих пор.

    До нас дошло свидетельство об исцелении в то время о. Леонтием одержимой женщины, ныне монахини Е., подвизающейся теперь в одном из женских монастырей. Вот ее письмо: “Духовно я тогда была неграмотная, не обратилась за советом ни к кому и послушала врага”, - пишет монахиня Е. - “Шла я один раз на работу и упала нарочно - притворилась, будто я ушибла очень голову и сделалась малоумной. Меня подняли и увезли в больницу - сначала общую, а поскольку я нарочно стала говорить не дело, то меня отвезли в психиатрическую больницу. Там я пролежала полтора месяца. Меня выписали и поставили на учет. Мысли меня не покидали - с чего же мне начать подвиг юродства. В то время жила у нас по соседству верующая - Александра Она знала отца Леонтия, как великого прозорливого старца. Она к нам ходила часто и видела, что со мною творится что-то неладное. И позвала она меня поехать к отцу Леонтию, в село Елховку. Приехали к нему, а была как раз весна, вошли в избу. Поклонилась я ему до земли и взяла у него благословение. Посмотрел он на меня и сказал: “Ишь как кланяется, как монахиня”. И сбылись его слова, я сейчас монахиня. А Александра, которая привезла меня, и говорит ему: “Отец Леонтий, вот с ней что-то неладно”. А мне тогда было лет двадцать восемь. Он сказал: “Приходите завтра в церковь. Помолимся”. На другой день встали утром рано и пошли в церковь. Церковь была небольшая, уютная. Только очень было холодно. Во время Литургии я стояла напротив Царских врат и когда читали Апостол, я почувствовала взгляд отца Леонтия на себе. Видно, он просил Господа обо мне. И когда стали читать Евангелие, вдруг мне сразу сделалось так плохо, что я не смогла находиться в храме. Я сняла с себя пальто и побежала на улицу, меня потянуло рвать. Я только успела открыть рот, как из меня выкатился желтый клубок. После этого мне стало так хорошо, что я даже не чувствовала под собой земли, как будто стояла на воздухе. Спокойно вошла в храм, достояла службу и причастилась Святых Христовых Таин. И с тех пор мысли о юродстве не стали появляться, а то не знаю, до какого состояния я дошла бы, если бы не отец Леонтий”.

   Но прежняя паства не забывала отца Леонтия. С лета 1962 года в Епархиальное управление потоком шли письма с просьбой вернуть в Михайловское отца Леонтия. Писали даже Святейшему Патриарху Алексию I. Прочитав эти письма, можно почувствовать насколько любили прихожане о. Леонтия. Вот отрывок из одного письма, адресованного архиепископу Илариону: “С просьбой умилительной к Вам православные люди села Михайловского. Просим Вас, да не поможет ли Вам Господь прислать драгоценного любимого светильника нашего Леонтия”. А дальше шли стихи о старце.

    В 1963 году архиепископ Иларион был переведен на другую кафедру и новым владыкой Ивановской епархии стал преосвященный Леонид (Лобачев). Он, ознакомившись с ситуацией в епархии, вернул о. Леонтия на прежнее место службы, в с. Михайловское.

Михайловское, 1964-1972 годы.

     Вернулся отец Леонтий в Михайловское глубоким старцем восьмидесяти лет. Телесная немощь не позволяла теперь о. Леонтию служить ежедневно, а последние два-три года своей жизни он не мог уже и передвигаться без посторонней помощи. Но в храме батюшка бывал каждый день. Когда он шел из своего домика в храм, его поддерживали за руки, а сзади несли стульчик, чтобы о. Леонтий, сделав десяток-другой шагов, мог присесть отдохнуть. А во время богослужения он таким же образом шел на вход с кадилом или евангелием. Садился напротив царских врат, отдыхал несколько секунд, благословлял вход и потом только входил в алтарь, ко Святому Престолу.

    Несмотря на физическую немощь старец постоянно принимал людей, исповедовал, беседовал с ними, молился об исцелении. И так было до последних дней его жизни.

    Людей, ехавших к нему, было так много, что из поезда, делавшего остановку в километре от Михайловского, на ст. Белино, выходила половина всех пассажиров. Чтобы воспрепятствовать людям ходить к старцу, власти отменили остановку поезда на этой станции.

    Отец Леонтий очень много исповедовал. “Исповедь у него была удивительно плодотворной, очень духовной и очень смиренной”, - вспоминает владыка Амвросий, ныне архиепископ Ивановский и Кинешемский. - “Он никогда не обличал человека в его недостатках, а старался говорить так, чтобы человек не обиделся”. Исповедовал о. Леонтий на клиросе, в уголочке. “Дает листочек с переписанными грехами, и когда читаем эти грехи, укажет на какой-нибудь грех пальчиком и скажет: “Прочитай-ка еще раз”. Это, значит, мой грех”, - вспоминает одна духовная дочь старца. А когда человек на исповеди очень волновался, о. Леонтий говорил: “И у меня это было, и у меня это было”.

    Исповедовавшиеся у него люди вспоминают: “Наставления его были кратки, но точны для спрашивающего. Говорил он не от себя, не по рассуждению человеческому, но Духом Святым”. Бывшая жительница с. Михайловское пишет, как она исповедовалась у о. Леонтия: “И когда дома я поругаюсь с мужем, приду к батюшке, и он все мои слова мне скажет - слово к слову, как будто он в то время у меня дома был. Придешь к нему на исповедь - от него ничего не скроешь, он этот грех сам тебе выскажет”. Людей, приходивших к нему на исповедь, старец всегда поминал во время Литургии на сугубой ектении.

    Проповедовал старец просто и жизненно. Часто он повторял: “Что посеешь, то и пожнешь”, “око не виде, ухо не слыша, что уготовал Господь любящим Его”. Бывало, что о. Леонтий в проповедях давал людям практические советы, касающиеся сельского быта. “Бога надо благодарить, что грибов много дал”, - говорил батюшка на проповедях в одно лето и призывал народ собирать грибы. Многие смеялись над старцем и даже жаловались в епархию, что он о таких вещах говорит в храме, но впоследствии оказывалось, что батюшка был прав, так как год был неурожайный, и грибные запасы помогли людям прокормиться зимой.

    Из писем и воспоминаний духовных чад видно каким добрым и милостивым был батюшка. Однажды мимо его дома проходил мальчик, который был очень опечален тем, что не успел к поезду, чтобы продать собранные им ягоды. Отец Леонтий спросил его: “А что бы ты хотел, чтобы тебе купила мать на деньги, вырученные за ягоды?” Мальчик ответил: “Мне нужна рубашка”. Тогда отец Леонтий купил у него все ягоды и дал ему столько денег, что их хватило на покупку рубашки.

    Подошел к нему после богослужения маленький мальчик, чтобы принять благословение и получить просфору, а просфоры все закончились, тогда о. Леонтий отдал ему единственное, что у него было в тот момент - свою расческу.

    Весной о. Леонтий подобрал упавшего с дерева грачонка, сломавшего ножку. Батюшка взял его к себе домой, а когда он подрос, привязал его за веревочку и назвал Монахом. После службы о. Леонтий говорил: “Ну, мне пора, Монаха кормить надо”.

    Отца Леонтия за его доброту любили и неверующие люди. Когда весной разливалась река Шача, то перебраться через нее можно было только с помощью перевозчика. Когда перевозчики видели о. Леонтия, спускающегося с горы, они наперебой предлагали свои услуги и дожидались его возвращения из города, чтобы перевезти назад. Батюшка помогал всем, кто к нему обращался за помощью и не делал различия между верующими и неверующими.

    Как многие благодатные старцы о. Леонтий любил изъясняться шутливо и иносказательно, скрывая за шуткой глубокие и серьезные мысли. Приехала к нему однажды духовная дочь, а он у нее при встрече и спрашивает: “Ты в каком классе учишься?” Она с недоумением подумала : “Ведь он же знает, что я институт окончила”. Отец же Леонтий имел в виду духовный возраст, т.к. эта женщина к вере пришла недавно и только начинала читать духовную литературу. Позже к о. Леонтию приехала другая женщина - знакомая первой. Он у нее спрашивает: “А ты какой институт окончила?”, - хотя она в институте никогда не училась, но к тому времени хорошо изучила Священное Писание.

    Раз такая “шутка” помогла батюшке освободиться от незваных гостей из райисполкома. Одним летом наготовили для гостей много щей. Съесть все не смогли, и они скисли. Евдокия, которая занималась хозяйством, хотела их вылить, но о. Леонтий сделать этого не позволил и целую неделю щи находились в коридоре. Стояла сильная жара, щи прокисли и стали бродить, но о. Леонтий следил, чтобы их никто не вылил. И вот в Михайловское внезапно прибывает какая-то комиссия из райисполкома, чтобы проверить храм и посмотреть на священника, о котором так много говорят. Отец Леонтий, увидев эту комиссию, взял кастрюлю с прокисшими щами и поставил ее на огонь. Вокруг пошел такой запах, что приехавшим пришлось быстро удалиться с церковной территории. А отец Леонтий, вспоминая эту историю, всегда радостно смеялся: “Ох, как я чудил, как я чудил”.

    К концу жизни о. Леонтий стяжал такую благодать, что находился уже в большой духовной свободе, с какой встречаешься только в описаниях жизни великих старцев, подобно Оптинским или преп. Серафиму Саровскому. В воспоминаниях духовных чад батюшки описываются такие случаи, которые дают увидеть эту свободу в Боге. Духовная дочь старца вспоминает один случай. Приехала она и еще несколько человек в Михайловское для исповеди и причащения. Первым делом батюшка всегда велел кормить гостей. На столе оказались только хлеб и яйца, а ничего постного не было. Приехавшие сказали: “Батюшка, мы ведь говели и хотели завтра, в воскресенье, причаститься”. Отец Леонтий сказал им: “Ешьте скоромное, все, что вам дали, а завтра причаститесь”. На другой день мы причастились, и получили такую благодать по его молитвам, что летели от него как на крыльях. Так он приучал нас к послушанию, которое выше поста и молитвы”.

    Однажды, в 1965 году, приход посетил владыка митрополит Антоний. После службы в разговоре с причтом он спросил у старосты храма Лидии: “Как вы относитесь к о. Леонтию?” Лидия ответила: “ Почитаем как родного отца!” “- Вот и почитайте, - говорит Владыка - во многих епархиях я служил, но такого священника еще не встречал!”

    Одна верующая женщина была приглашена на день рождения к знакомой. День был постный, но поскольку она по благословению не вкушала мяса, то, когда ей предложили курицу, она отказалась есть и отодвинула от себя угощение. Вскоре после этого поехала она к отцу Леонтию, но ничего ему об этом случае не говорила. Он же, посмотрев на нее, сказал: “Когда к кому приходишь - ешь все, что тебе дают”.

    Монахиня А. вспоминает, как ездила к о. Леонтию в Михайловское. “В те годы я была еще молодая, мне было лет 25-27, а сейчас 55. И так теперь жалею, что редко ездила к такому великому старцу. Мы (с сестрой) входили к нему в дом, где он жил, со страхом, а он встречал нас с радостной улыбкой и целовал сам прямо в уста. Мы смущались, считая себя недостойными. Он сидел всегда на коечке своей, свесив ноги, сажая нас рядом с собой по обе стороны, спрашивал о жизни, о делах, потом велел хозяйке собрать обед и кушал вместе с нами. Сам он кушал без хлеба. Накормит нас молоком, а мы приедем причащаться, мнемся, не знаем, как быть, а он говорит: “Ешьте, ешьте, все будет хорошо, а то силы молиться не будет”. Так могли поступать только великие старцы и молитвенники, которые удостаивались за свое смирение великой милости у Бога.

    Батюшка всегда пребывал в молитве и ясно видел и чувствовал молитвенный настрой других. Иной раз в тот день, когда на службе был полный храм людей, он огорченно говорил: “ В храме-то всего полтора человека”. Но иногда, даже когда на службе было всего лишь несколько певчих, он радовался: “Сегодня у нас полный храм ”.

    По своему смирению о себе ничего не рассказывал и “...поэтому, - писали его чада, - мы ничего о нем не знали, все свои подвиги, духовное делание он скрывал и не любил рассказывать о них. Он был большой молитвенник. Лежит, бывало, на койке и говорит: “А меня здесь не было, я только сейчас вернулся сюда”. Молился за всех. Каждый день старец наизусть прочитывал всю Псалтирь. Никто не видел, когда он спит. Когда к нему не приедешь, он всегда одет и готов ехать на требу”.

    Похвал батюшка не любил, одну женщину даже прогнал за это. Если человека при нем хвалили, то он ругал его, а когда кого-нибудь ругали, то старец обязательно похвалит, чтобы не было осуждения.

    О тех, кто жил вместе с ним и трудился в храме, он знал все, оберегал их единство и не допускал в их “семью” всякого. А кушать батюшка любил вместе с народом. Дадут ему одному покушать, а он один не будет и идет со своими чашками к людям, и станут есть все вместе из одного блюда. Еще и кормить будет других, и говорил при этом: “У нас духовная коммуна”.

    Жил о. Леонтий в крайней бедности. В его комнате стояла старая железная кровать, на которой старец спал, старый стол и несколько табуреток. А за перегородкой - крошечная кухня с русской печью. Все хозяйство в домике о. Леонтия вела некая Евдокия. Она даже получала от о. Леонтия зарплату. А сам батюшка с радостью говорил: “Деньги (т.е. зарплату) я и в руки не беру”. А что попадало в его руки, он клал в церковную кружку, радуясь: “Опять я свободен”.

    К Пасхе 1969 г. Святейшим Патриархом Алексием I о. Леонтий был награжден вторым наперсным крестом с украшениями, но уже тогда пошли разговоры о том, чтобы отправить о. Леонтия за штат. Хотя сам батюшка был преисполнен любви ко всем, находились люди, злобно издевавшиеся над телесной немощью старца. Ему делали подножки во время каждения храма, а несколько раз, как бы ненароком, роняли на него тяжелые хоругви. Подходя при отпусте ко кресту, некоторые грозили ему: “Когда ты отсюда уйдешь?” Однажды, женщины, которые только что молились в храме, вышли на улицу и стали поджидать о. Леонтия, чтобы избить его. Но помощники батюшки, догадавшись об этомс успели вывести его боковым входом. А отец Леонтий в проповеди к народу говорил: “Люди, что вы меня гоните? Вы же всю ночь спите, а я не сплю - молюсь за вас, чтобы вы все пошли, куда и я пойду”. В частной беседе он говорил певчим и прихожанам: “Мне давно рай открыт, но я живу ради вас, чтобы вы все спаслись”.

    Верующие обращались к архиепископу Феодосию, управляющему в то время Ивановской епархией, с просьбами оставить о. Леонтия в Михайловском. Они писали: “Отец Леонтий, хотя стар и слабу но велика его молитва пред Богом. Наши верующие ездили к старцу в Лавру, а он говорил им: “Зачем ездить к старцам, когда у вас Афон и Сион, Киев и Почаев. У вас своя Лавра”.

    Видя такую любовь прихожан к своему пастырю, Владыка Феодосий принял такое решение: “Архимандрит Леонтий остается настоятелем храма..., но он не должен оставаться перед Престолом один, а службу совершать совместно со вторым священником”.

    К этому времени о. Леонтию исполнилось 87 лет, и приближался день его блаженной кончины.

Блаженная кончина о. Леонтия.

     С блаженной кончиной старца связаны некоторые чудеса, о которых рассказали близкие к нему люди. По всей видимости, в декабре 1971 г. ему было какое-то видение, потому что 26 декабря, по окончании водосвятного молебна, отец Леонтий сказал, что в этот день совершилось большое чудо и “если бы народ узнал, кто он такой, очередь бы стояла от Михайловского до Москвы и не было бы ему покоя ни днем, ни ночью.” Еще он наказал беречь воду от этого молебна и использовать только по капельке. Незадолго до смерти о. Леонтия его духовной дочери приснился сон, в котором она видела вход батюшки на небеса, причем встречали его ангелы с зажженными свечами.

    По свидетельству близких людей батюшка не раз говорил, что хотел бы умереть на службе. Последнюю Литургию о. Леонтий отслужил 7 февраля 1972 г. в день памяти святителя Григория Богослова. 8 февраля он сильно ослабел, воздевал вверх руки и радостно говорил: “К Богу идем, к Богу идем!” 9 февраля в день Св. Иоанна Златоустаго во время чтения часов, отца Леонтия причастили Святых Таин на дому. После литургии все певчие пошли к батюшке и пели для умирающего старца церковные песнопения. Никто не решался уйти. В 15 ч. 30 мин. ему стало плохо, он потерял сознание, а в 16 часов душа его отошла ко Господу.

    Незадолго до смерти о. Леонтия посетил благочинный - архимандрит Амвросий. Во время чаепития отец Леонтий, как бы сам для себя говорил: “Когда я умру, то облачат меня в ризу, потом разоблачат и оденут в монашеское одеяние, возложат на меня один крест, потом его снимут и наденут другой”. Отец Амвросий особого значения этим словам не придал, но их запомнил. Когда отец Леонтий умер, то архиепископ Феодосий благословил отца благочинного отпеть усопшего старца. Архимандрит Амвросий, прибыв в Михайловское, увидел, что тело отца Леонтия одето в иерейские одежды, а не в монашеские: рясу, мантию и клобук. Поскольку до начала отпевания осталось уже мало времени, то отец Амвросий начал переоблачать тело старца. Взглянув на крест, он обратил внимание на то, что крест очень богато, обильно украшенный. Отец Амвросий попросил заменить крест и в этот момент вспомнил пророческие слова покойного. Тело отца Леонтия оставалось мягким, и переоблачить его не составило труда. Когда прихожане прощались с любимым батюшкой, прикладывались к его руке, то отмечали, что она была теплой как у живого.

    Люди, близко общавшиеся с отцом Леонтием в последние годы его жизни, вспоминают как батюшка, готовясь к смерти, выбирал место своего погребения. Он хотел быть похороненным у стены малого алтаря (Михайловский храм имеет еще один престол, в честь святителя Тихона Амафунтского), но говорил при этом, что все это место будет в асфальте, и потому его хоронить там не надо. Действительно, после смерти отца Леонтия, это место пришлось заасфальтировать по технической необходимости. Не пожелал отец Леонтий быть погребенным и на маленьком кладбище, существовавшем при храме, говоря, что не хочет, чтобы по нему катались. Об этом кладбище он говорил, что все оно будет “перепахано и заезжено”. Предвидя все это, отец Леонтий просил похоронить его на общем сельском кладбище, недалеко от села Михайловское.

    Незадолго до своей смерти отец Леонтий встретился с председателем колхоза, и в разговоре с ним заметил: “А ты мне скоро лошадь дашь!” И действительно, в день похорон гроб с телом старца пришлось везти на кладбище на лошади, которую дал председатель, так как было много снега и машина не смогла проехать.

    На сороковой день после смерти отца Леонтия, в доме где он жил, в 15.30 и в 16.00 зазвонили все часы. Через год после смерти старца в его доме с утра зазвонил электрический звонок; никто при этом не приходил в дом. Так было до трех раз.

    В тот же день одной его духовной дочери приснился сон. Снится ей как будто идет она через какой-то огород, где уже созрели овощи, свекла, морковь и т.д. Пройдя этот огород, вошла она в чудесный сад, в котором сидел отец Леонтий, на нем была сияющая белая риза. Стала она подходить к нему, но не голос человеческий, а мысль отца Леонтия: “Тебе сюда нельзя!” - остановила ее. На этом сон окончился.

    Через несколько лет монахиня Елизавета видела во сне батюшку, сидящего в золотом одеянии, все на нем будто бы горело, сияло: и крест, и митра. Он благословил ее.

    Архиепископ Ивановский и Кинешемский Феодосий в своем послании настоятелям храмов Ивановской епархии сообщал: “9.02.1972 г. в возрасте 87 лет в Бозе почил всеми уважаемый настоятель Михаило-Архангельской Церкви с. Михайловское Фурмановского района, архимандрит Леонтий (Стасевич), прослуживший в монашеском звании и в священном сане 60 лет. Его имя необходимо вписать в приходские синодики всех церквей епархии”.

    Скорбь прихожан Михаило-Архангельского храма была весьма велика. Верующие города Фурманова написали владыке Феодосию письмо, в котором говорилось: “Мы, жители г. Фурманова в дни Великого Поста находимся в великой скорби в связи с потерей нашего духовного отца Леонтия, который долгие годы служил и молился в нашем храме Св. Михаила Архангела и призывал всех нас молящихся к молитве и покаянию... Теперь погас наш светильник... светлой он был для нас путеводной звездой, долгий и нелегкий был его путь”.

“Преподобне отче Леонтие, моли Бога о нас!”